Интервью ведет автор книги YesStories Тим Морс.

Тим Морс: Чем ты занимался последние 5 лет?

Патрик Мораз: После выхода WINDOWS OF TIME и до 1998 года я сочинял, сочинил сотни пьес для разных инструментов, и еще для оркестра и хора. А после 1998 я работал в основном только над моим новым фортепианным альбомом RESONANCE, который только что вышел. E.S.P.--Etudes, Sonatas and Preludes для фортепиано сейчас записан и готов к производству; еще почти готов A WAY TO FREEDOM - электронный альбом, который писался с 1997 года, он близок к завершению. Вдобавок я продюсирую пару артистов, для которых писал композиции. Как официальный делегат конференций World Affairs я участвовал в двух конференциях и дал несколько концертов для конференций.

В 1998 было особое представление для меня, я там играл по просьбе лауреата Нобелевской премии мира Хосе Рамоса Орты. Концерт был посвящен 50-летию Всемирной декларации прав человека.

ТМ: Люди давно о тебе не слышали и интересовались, чем ты занят, а ты, оказывается, успел сделать столько дел.

ПМ: Я еще занимался сценариями. Я хотел бы сделать фильм THE STORY OF I, в 3-D анимации, либо настоящий. К тому же я написал пару сценариев других фильмов, один научно-фантастический, другой о композиторе, жившем три столетия назад. В следующем годы я хотел бы записать рождественский альбом, я уже написал для него пару песен. Это единственный проект, в котором я постоянно заинтересован, потому что интерес тут некоммерческий, все доходы я отдам на благотворительность.

ТМ: Главное иметь правильную мотивацию! Как ты выбираешь что выпускать из всего материала, написанного тобой?

ПМ: Бывает нелегко выбрать, какие пьесы записать и выпустить. Но у меня есть некоторые обязательства по симфоническйо музыке.

ТМ: Это хорошо. Когда я слушаю твои фортепианные работы, я думаю, что неплохо бы тебе иметь обязательства и по оркестровой музыке.

ПМ: Я хотел создать некоторую базу фортепианной работы, прежде всего включающую трилогию WINDOWS OF TIME, RESONANCE и E.S.P. Последнее более близко к классике, некоторые слушатели, возможно, удивятся, поскольку я вернулся в ней к своим очень ранним классическим настроениям. Например, я сочинил одну сонату, руководствуясь правилами Моцарта. Я всегда любил эту музыку и преклонялся перед ней.

ТМ: В этой структуре есть своя красота.

ПМ: Я люблю Баха, Бетховена, Моцарта, всю их музыку. Я также люблю раннюю музыку, например, Вивальди. Я люблю музыку от Шопена до Стравинского и Сибелиуса. Когда я был в Yes, Йон меня "включил" в Пятую симфонию Сибелиуса, это было прекрасно.

ТМ: Я хотел бы поговорить о сочинительской стороне RESONANCE. Сложный контрапункт, который открывает альбом в "Vortex of Life", с этой аранжировкой - ты прямо так и слышал это в голове? Или у тебя была только мелодия, к которой ты добавил самостоятельные голоса?

ПМ: В "Vortex of Life" я сначала записал третью часть сюиты. Кроме пары громких фрагментов было задумано, что вся музыка будет одной нотной линией. Очень быстрой, динамичной, чтобы сама проникала в уши. Когда я писал, я не думал, что это будет отдельная часть, но я думал о непрерывной музыке, о том, что это будет одно непрерывное течение. Чем больше я работал, тем больше мне представлялось плавное перетекание в финал. Чтобы создать некую диалектическую антитезу предыдущему, я решил завершить простыми аккордами в звучании гимна, перевести быстрый поток нот в мажорную тональность, хотя 5/6 пьесы звучит вообще вне тональности.

Когда я закончил три другие части сюиты, у меня было по-прежнему название "Seamless Flow", но в это время я читал очень интересную книгу "The Secrets of the Soil", она рассказывала о земле, не только в экологическом смысле, а также о воде, о красоте воды как элемента и о сущности этого элемента. Там есть глава "Vortex of Life" ("Водоворот жизни" - Рыболов), и я подумал, что я именно так чувствую эту музыку, поэтому все вышло соответственно.

ТМ: Когда я слушаю альбом, я чувствую хороший баланс современного джаза и классики, структуру и импровизации, сочетание гармонии и диссонанса. Эти вещи отлично сбалансированы.

ПМ: Спасибо. Я это всегда учитываю. Я всегда помню лозунг "Сущность творчества заключена в динамическом напряжении между крайними противоборствующими силами". Здесь не только динамическое напряжение, но и динамический баланс. Возможно, у меня удачно получилось выразить себя в этом стиле в искусстве. Я ценю твой комментарий, кстати, это свидетельствует, что ты слушал очень восприимчиво. Даже если несколько человек выслушают так же, до них дойдет то, что я хотел выразить. Я буду счастлив, если они меня поймут.

ТМ: Почему RESONANCE и WINDOWS OF TIME занимают ровно один час?

ПМ: (Смеется) Знаешь почему? Потому что в WINDOWS OF TIME я решил сократить 14 часов записанного материала до одного часа. Сейчас я больше не собираюсь никогда так делать, но в RESONANCE это процесс был повторен. Когда материал уже отобран, скомпонован и т.д., почему бы не добавить немного трудностей?

ТМ: Это явный вызов!

ПМ: Да, и интересно было, смогу ли я уложиться в 60 минут. Дать слушателям ровно такое же время на восприятие совершенно иной работы - вот другой мотив. Если хочешь знать, E.S.P. будет в том же духе по протяженности. И там тоже будет "процесс".

ТМ: Хочу тебе сказать, что одна из моих любимых дорожек на записи - "Sundance". Ты там играешь с такой радостью, что я слушал с улыбкой. Я очень люблю такие импровизации, и мне интересно, когда ты играешь это ostinato, у тебя в голове какая-то картина или ты наоброт очищаешь мысли и отдаешься потоку?

ПМ: Это просто тема, мелодия поверх пары аккордов. Я люблю перемены, но я думаю, после "Vortex of Life", которая сложна для слушателя, даже привычного к прогрессиву - потому что мы говорим об аудитории прогрессива, привыкшего к сложным музыкальным идеям - это будет маленьким "расслаблением".

ТМ: Опять же - баланс.

ПМ: Мне показалось, что это правильное место для этой пьесы, потому что она просто звучит, радостно.

ТМ: Но ты представляешь какую-то картину, когда играешь?

ПМ: Иногда да. Не обязательно все время. Если ты спросишь меня, какую именно, я бы представил "Sundance" как игру с перкуссионистами всего мира. Это напоминает о том, когда я начинал "World Music" в 60-70-е. Эта радость и ощущение связи между людьми тогда захватывали меня.

ТМ: Я видел последнее шоу CHAT II, ты тогда говорил о том, чтобы разучить несколько классических пьес, вернуться к своим корням. Это намерение оказало влияние при сочинении и записи RESONANCE?

ПМ: Не совсем. RESONANCE - смесь разных влияний, которые я постарался развить. А вот для E.S.P. я готовлюсь разучить некоторые сонаты Моцарта и Бетховена. Эта музыка в моей душе, моя вторая натура. Когда-нибудь я сделаю альбом своих интерпретаций этих классических вещей.

ТМ: В заглавном треке "Resonance" присутствует такая красивая меланхолия, интересно, что вдохновило тебя на это?

ПМ: Когда я думал об этом - кстати сказать, я сымпровизировал и записал ее сходу - я думал о джазовом пианисте Ките Джаррете [Keith Jarrett] и его влиянии среди прочего на меня как на музыканта. Когда я сел играть, в моей душе, в моем сердце я хотел отдать дань уважения Киту Джаррету. Он замечательный музыкант, он гигант. Эта пьеса полностью ему посвящена. Я верю в дух, в созвучие того, что я называю Telepathic Synchronicity, с высшей энергией, в наше понимание Бога. Думаю, у меня было настоящее вдохновение, я испытывал счастье и жаление давать.

ТМ: Интересно, я не хотел говорить это, чтобы ты не думал, что я сравниваю тебя с другими артистами, но мне слышался отзвук Джаррета, было такое чувство.

Давай углубимся в историю. Кто связался с тобой по поводу приглашения в Yes?

ПМ: Прежде, чем мы продолжим, я хочу сказать, что я очень, очень везучий, потому что я единственный в истории музыкант, кому довелось играть в Yes и Moody Blues. Это часть истории. Если сравнивать, я потратил столько же энергии, любви и времени с ребятами из Yes, сколько и в Moody Blues, хотя с Moody Blues я был более 12 лет.С Yes я провел два с половиной года и три крупных тура. Не забывай, что я пришел в некотором смысле из другой мини-династии, я пришел из Refugee.

ТМ: Это было продолжение The Nice.

ПМ: Отличные ребята! Ли Джексон (Lee Jackson) и Брайан Дэвидсон (Brian Davison), очень хорошие и увлеченные музыканты, с которыми я провел фантастическое время. Так вот, в 1974 году, после нашего первого альбома и тура Refugee Yes связался со мной в начале августа - я думаю, это было между 5 и 8 августа. Я только что вернулся из Женевы, закончив музыку к 25-му по счету фильму(*) со своим другом Жераром Депардье. Я вернулся в Лондон в понедельник, и мне позвонил Брайан Лейн. А за несколько дней до этого я контактировал с Йоном Андерсоном, из Швейцарии. Брайан Лейн позвонил, чтобы позвать меня на репетицию в ближайшую среду. Репетиция была Рикмансуорте, в каком-то сарае, где они готовились к записи RELAYER и слушали клавишников, вроде Вангелиса. В действительности всего несколько клавишников. Однако, я знал, что это не просто прослушивание, а надо познакомиться, принять участие в репетиции, попробовать сыграться с ними.

Они начали играть то, что у них было к тому времени готово в Sound Chaser, голосовую часть пьесы, и я был просто в нокауте. Я сидел между ними четырьмя, и хотя я видел немало их концертов, быть в паре ярдов от них - это невероятное переживание, я этого никогда не забуду. Я был настолько задавлен впечатлением, что не был уверен, хочу ли я играть с ними после этого! Стив объяснил мне кое-что, и я что-то сыграл на кейбордах Вангелиса. Конечно, клавиши не были настроены, кроме электропиано и органа, поэтому я настраивал Moogs, пока Стив мне показывал несколько аккордов и структуру этой части в Sound Chaser.

ТМ: Несколько аккордов в Sound Chaser!

ПМ: Я сыграл сколько-то тактов на электропиано, всего несколько минут. А они были вокруг. Я немедленно почувствовал энергию, направленную на меня. Я вообще очень эмоционален и чувствителен к музыкантам, слушателям и т.д. Я играл им несколько минут, и это было начало истории. Пара моментов из того, что я сыграл, попала потом в запись.

ТМ: Каковы были твои мысли по поводу присоединения к группе?

ПМ: В тот день я был в шоке, я не думал, что хочу быть в Yes. При моем увлечении музыкой у меня были резервы. Я делал музыку для фильмов, и меня это увлекало. С Refugee все шло хорошо, хотя было сомнение, не распадемся ли мы. Я писал собственную музыку. Хотя я говорил на семи языках, мой английский в то время был не очень четким. По совести говоря, все это было нелегко. Брайан Лейн, конечно, говорил о концертах с сотнями тысяч слушателей, миллионных продажах альбомов, многочисленных инструментах и обслуживающем персонале, о путешествиях на реактивных самолетах и т.д. На следующий день я занимался, когда зазвонил телефон, это был Брайан Лейн. Он сказал: "Ты принят! Мы берем тебя немедленно, будь готов как можно скорее." Я спросил: "А что будет с ребятами из Refugee?". Он ответил, чтобы я не беспокоился, что он уже все предусмотрел, договорился с компанией звукозаписи о новом контракте. Когда мы встретились, он заверил меня, что позаботится о Брайане и Ли, как я хочу. Но в целом решение было для меня нелегким, было много факторов. Было влияние прессы, мне предстояло выучить весь материал - RELAYER седьмой или восьмой альбом?

ТМ: Восьмой, седьмым был TALES (**).

ПМ: Значит фактически девятый, ведь TALES двойник. Это масса материала для разучивания, включая то, что должно быть на RELAYER, и все очень сложная музыка. И клавишных партий становилось больше, больше, больше! Все произошло в очень сжатый промежуток времени. Там была куча интервью, фотосессий, репетиций и т.д. Мне каждый человек был полезен. Я был дома у Йона, мы с ним играли, и он мне много объяснял про концепцию Gates of Delirium. Это было очень полезно. Кое-что из аранжировок еще не было завершено, особенно Gates of Delirium была далека от завершения. У Йона были некоторые темы, но еще ничего не было записано. Во всех пьесах я добавил то, что от меня требовалось: мелодические линии, оркестровый колорит, вступление к Sound Chaser. Гитарное соло уже было написано Стивом, который решил как бы выйти из канвы пьесы, потом следовал коллаж, где ритм ускорялся, потом замедлялся - очень интересная вешь, почти никакие группы и даже оркестры так не делали. Последнюю часть Sound Chaser мы уже писали вместе. Я написал вступление, а Крис - знаменитый рифф, который ему так нравился, он потом играл его всегда перед выходом на сцену. Во многом это была коллективная работа, хотя песенную часть делали, вероятно, Стив и Йон.

ТМ: У вас наверно бывали кое-какие приключения в путешествиях? Я слышал, была какая-то история с Хэрриером

ПМ: Это было гораздо позже. В июне 76-го в Чикаго, в середине тура. Там было огромное шоу, 85000 человек на ипподроме. Мы с Крисом сидели в башне и ждали, когда начнется транспортировка к представлению. Чего мы не знали - это что в Чикаго проходил большой воздушный парад. Внезапно я услышал громкий гул, невероятный звук. Мы подошли к окну и увидели буквально в сотне ярдов Хэрриер с вертикальным взлетом завис перед нашими окнами, как летающая тарелка! Я говорю Крису: "Побежали, у нас там стоит лимузин!" Это было жуткое зрелище, мало кто такое видел. Вообще часто что-то случалось в пути.

МТ: Поговорим о твоем участии в GOING FOR THE ONE. Каков был твой вклад в сочинение и репетиции?

ПМ: Я был членом группы и как таковой был в турах и сочинял, потом мы занялись нашими сольными альбомами. Я участвовал в FISH OUT OF WATER (альбом Криса Сквайра - Рыболов), я написал оркестровку и дирижировал оркестром для BEGINNINGS Стива Хау. В 76 у нас было много репетиций, даже без Йона, потому что он заканчивал свой OLIAS. Мы репетировали не только концерты, но и работали над новым материалом. Потом в октябре мы приехали в Montreux, и там оказались ELP, предполагалось, что они должны закончить и уехать из Mountain Studio, но они были там! Нам пришлось слоняться без дела, а Кит, я думаю, в это время делал свой замечательный Фортепианный концерт с WORKS, очень интересный альбом.

Мы жили в одном отеле недалеко от казино Montreux и готовились начать запись в здании рядом с отелем. Прежде чем пойти в студию, две-три недели мы готовили аранжировки, рифф средней части Awaken - вообще бОльшая часть пьесы была подготовлена в это время, а также работали с остальными пьесами - Wonderous Stories, Parallels и т.д. В меньшей степени с Going For The One, она была сделана позже.

ТМ: А с Turn of The Century ты работал?

ПМ: Разумеется. Я думаю, у меня в бумагах есть нотная запись этой пьесы, каждая нота записана.

ТМ: Сколько это длилось, около месяца?

ПМ: Я там был до конца ноября - начала декабря.

ТМ: Твое пребывание в Yes было значительным периодом для группы.

ПМ: Очень важный период, и я страшно горжусь, что стал частью ее истории.

ТМ: Что ты думаешь о музыке Yes сегодня?

ПМ: Я люблю ее. Это великая музыка, это счастье. THE LADDER вернулся к истокам, но там есть и новые звучания. Йон всегда мелодичен, его голос очень хорош, Крис и Алан как ритм-секция ни с кем не сравнимы в этом жанре рока, Стив сделал очень интересную гитарную работу. Они по-прежнему фантастичны, ты понимаешь.

ТМ: Как тебе нравятся представления с Хорошевым?

ПМ: Я слышал его игру на HOUSE OF BLUES, она очень хороша. Ему пришлось многое выучить, он проделал большую работу. Я был на концерте группы два года назад в Tampa, я получил удовольствие. С тех пор я их не видел. А ты видел тур Masterworks?

ТМ: Да, и это был самый замечательный концерт за долгое время. Было здорово вновь услышать Gates of Delirium и Ritual

ПМ: Не так легко им было это сделать. Знаешь, сейчас, с нынешней техникой клавиши стали легче, больше стабильности и больше возможностей. Но я думаю, группа вложила огромные силы. Я слушал YESSHOWS, я там играл Gates of Delirium and Ritual. В Gates есть басовая партия Криса (напевает мотив из картины битвы), это удивительно сильно. В версии YESSHOWS очень много баса, но это хорошо. Может быть, его слишком много на YESSHOWS, но его не хватает на HOUSE OF BLUES.

ТМ: Как ты видишь себя через 5-10 лет?

ПМ: Я собираюсь играть больше музыки. Вероятнее всего, я буду задействован в проектах, которые я начинаю сейчас. Симфонические работы, посвященные событиям, важные моменты. Кроме того, я хочу больше путешествовать, играть музыку бесплатно, в больницах, школах и т.д. Я люблю играть для пожилых людей, для детей, для больных. Мне доставляет удовольствие исполнение и возможность кому-то помочь, пусть хотя бы немного и на некоторое время. Я люблю играть тихо. Это не значит, что я отказыаюсь от рока, просто это другой случай.

ТМ: Это не преднамеренно, это не коммерческий замысел.

ПМ: Музыка проникает прямо в сердце людей, прикасается к ним непосредственно, подобно свету, который мы получаем, когда рождаемся. Мы все получаем чистый свет, в виде волн, эти волны воспринимаются как частицы света или звука. Когда нам говорят, что мы созданы равными, равенство в том, что мы все получаем эти волны в первозданной чистоте... все мы, и то, что мы с этим делаем - это наш рост, развитие жизни.

ТМ: Красиво ты сказал.

ПМ: В простоте столько же красоты, сколько в сложности, в сложности цифрового мира столько же красоты, сколько в простоте аналогового. Под аналоговым я подразумеваю акустические вибрации, волну их света. Я назвал новый альбом RESONANCE, потому что хотел сказать о нескольких уровнях вхождения в резонанс, который предполагает понятия синхронности и простоты, в пространстве телепатии. Он предполагает понятие гармонии и понятие получения света на уровне резонанса. Когда я писал The Light, такую простую пьесу, это была моментальная импровизация в один подход, ничего не было изменено - вот о чем речь. Предыдущая пьеса под названием Standing in the Light подготавливает слушателя к самой продолжительной вещи The Light, я назвал ее так, потому что она в простоте достигает нового "плато". Там все просто, все на двух аккордах. Сначала ре мажор, потом переход в фа-диез мажор и так до конца. Не хочу объяснять это на нотном уровне, потому что у каждого своего восприятие, но это причина, по которой я ее назвал The Light. Можно понять, что, неважно с какого угла, на каком уровне - все идет к нам сверху вниз, даже если мы перевернуты вниз головой - я это так понимаю.

ТМ: Давай на этом остановимся и поговорим немного о турах CHAT. Как бы ты описал эти туры в плане опыта работы?

ПМ: Замечательный опыт! Хочу воспользоваться возможностью поблагодарить всех, кто принимал участие, слушателей, помощников, учредителей, это было замечательно. Не могу перечислить всех поименно, потому что если я начну...

ТМ: ...потребуются часы, потому что это сотни людей.

ПМ: Я не могу ни одного человека вычеркнуть из этого события. Это непрерывный источник радости. Я был так счастлив на каждом концерте. Я говорил людям, что я - их инструмент. Фортепиано мой инструмент, мое орудие, а я был инструментом коллективного сознания, коллективной души. И они дарили мне радость. Я узнал много людей, пожимал руки, давал автографы, приобрел прекрасных новых друзей, это было замечательно!

Мои примечания.

(*) В описываемое время Партику было 26 лет, и к этому моменту на его счету была музыка для 25 фильмов! Не стоит удивляться - Партик начал сочинять с пяти лет. В 13 лет он получил сильную травму руки, четыре пальца были сломаны, и диагноз гласил, что игра на фортепиано отныне для него закрыта. Однако, Патрик сумел разработать руку и продолжил играть.

(**) Только если учитывать концертный альбом Yessongs. Из "номерных" студийных альбомов RELEYER был седьмым по счету.

Мастерство