Интервью ведет автор книги
YesStories Тим Морс.

Тим Морс: Чем
ты занимался последние 5 лет?
Патрик Мораз: После выхода WINDOWS
OF TIME и до 1998 года я сочинял, сочинил сотни пьес
для разных инструментов, и еще для оркестра и хора.
А после 1998 я работал в основном только над моим новым
фортепианным альбомом RESONANCE, который только что
вышел. E.S.P.--Etudes, Sonatas and Preludes для фортепиано
сейчас записан и готов к производству; еще почти готов
A WAY TO FREEDOM - электронный альбом, который писался
с 1997 года, он близок к завершению. Вдобавок я продюсирую
пару артистов, для которых писал композиции. Как официальный
делегат конференций World Affairs я участвовал в двух
конференциях и дал несколько концертов для конференций.
В 1998 было особое представление для
меня, я там играл по просьбе лауреата Нобелевской премии
мира Хосе Рамоса Орты. Концерт был посвящен 50-летию
Всемирной декларации прав человека.
ТМ: Люди давно
о тебе не слышали и интересовались, чем ты занят, а
ты, оказывается, успел сделать столько дел.
ПМ: Я еще занимался сценариями. Я хотел
бы сделать фильм THE STORY OF I, в 3-D анимации, либо
настоящий. К тому же я написал пару сценариев других
фильмов, один научно-фантастический, другой о композиторе,
жившем три столетия назад. В следующем годы я хотел
бы записать рождественский альбом, я уже написал для
него пару песен. Это единственный проект, в котором
я постоянно заинтересован, потому что интерес тут некоммерческий,
все доходы я отдам на благотворительность.
ТМ: Главное иметь
правильную мотивацию! Как ты выбираешь что выпускать
из всего материала, написанного тобой?
ПМ: Бывает нелегко выбрать, какие пьесы
записать и выпустить. Но у меня есть некоторые обязательства
по симфоническйо музыке.
ТМ: Это хорошо.
Когда я слушаю твои фортепианные работы, я думаю, что
неплохо бы тебе иметь обязательства и по оркестровой
музыке.
ПМ: Я хотел создать некоторую базу
фортепианной работы, прежде всего включающую трилогию
WINDOWS OF TIME, RESONANCE и E.S.P. Последнее более
близко к классике, некоторые слушатели, возможно, удивятся,
поскольку я вернулся в ней к своим очень ранним классическим
настроениям. Например, я сочинил одну сонату, руководствуясь
правилами Моцарта. Я всегда любил эту музыку и преклонялся
перед ней.
ТМ: В этой структуре
есть своя красота.
ПМ: Я люблю Баха, Бетховена, Моцарта,
всю их музыку. Я также люблю раннюю музыку, например,
Вивальди. Я люблю музыку от Шопена до Стравинского и
Сибелиуса. Когда я был в Yes, Йон меня "включил"
в Пятую симфонию Сибелиуса, это было прекрасно.
ТМ: Я хотел бы
поговорить о сочинительской стороне RESONANCE. Сложный
контрапункт, который открывает альбом в "Vortex
of Life", с этой аранжировкой - ты прямо так и
слышал это в голове? Или у тебя была только мелодия,
к которой ты добавил самостоятельные голоса?
ПМ: В "Vortex of Life" я
сначала записал третью часть сюиты. Кроме пары громких
фрагментов было задумано, что вся музыка будет одной
нотной линией. Очень быстрой, динамичной, чтобы сама
проникала в уши. Когда я писал, я не думал, что это
будет отдельная часть, но я думал о непрерывной музыке,
о том, что это будет одно непрерывное течение. Чем больше
я работал, тем больше мне представлялось плавное перетекание
в финал. Чтобы создать некую диалектическую антитезу
предыдущему, я решил завершить простыми аккордами в
звучании гимна, перевести быстрый поток нот в мажорную
тональность, хотя 5/6 пьесы звучит вообще вне тональности.
Когда я закончил три другие части сюиты,
у меня было по-прежнему название "Seamless Flow",
но в это время я читал очень интересную книгу "The
Secrets of the Soil", она рассказывала о земле,
не только в экологическом смысле, а также о воде, о
красоте воды как элемента и о сущности этого элемента.
Там есть глава "Vortex of Life" ("Водоворот
жизни" - Рыболов), и я подумал, что я именно
так чувствую эту музыку, поэтому все вышло соответственно.
ТМ: Когда я слушаю
альбом, я чувствую хороший баланс современного джаза
и классики, структуру и импровизации, сочетание гармонии
и диссонанса. Эти вещи отлично сбалансированы.
ПМ: Спасибо. Я это всегда учитываю.
Я всегда помню лозунг "Сущность творчества заключена
в динамическом напряжении между крайними противоборствующими
силами". Здесь не только динамическое напряжение,
но и динамический баланс. Возможно, у меня удачно получилось
выразить себя в этом стиле в искусстве. Я ценю твой
комментарий, кстати, это свидетельствует, что ты слушал
очень восприимчиво. Даже если несколько человек выслушают
так же, до них дойдет то, что я хотел выразить. Я буду
счастлив, если они меня поймут.
ТМ: Почему RESONANCE
и WINDOWS OF TIME занимают ровно один час?
ПМ: (Смеется)
Знаешь почему? Потому что в WINDOWS OF TIME я решил
сократить 14 часов записанного материала до одного часа.
Сейчас я больше не собираюсь никогда так делать, но
в RESONANCE это процесс был повторен. Когда материал
уже отобран, скомпонован и т.д., почему бы не добавить
немного трудностей?
ТМ: Это явный
вызов!
ПМ: Да, и интересно было, смогу ли
я уложиться в 60 минут. Дать слушателям ровно такое
же время на восприятие совершенно иной работы - вот
другой мотив. Если хочешь знать, E.S.P. будет в том
же духе по протяженности. И там тоже будет "процесс".
ТМ: Хочу тебе
сказать, что одна из моих любимых дорожек на записи
- "Sundance". Ты там играешь с такой радостью,
что я слушал с улыбкой. Я очень люблю такие импровизации,
и мне интересно, когда ты играешь это ostinato, у тебя
в голове какая-то картина или ты наоброт очищаешь мысли
и отдаешься потоку?
ПМ: Это просто тема, мелодия поверх
пары аккордов. Я люблю перемены, но я думаю, после "Vortex
of Life", которая сложна для слушателя, даже привычного
к прогрессиву - потому что мы говорим об аудитории прогрессива,
привыкшего к сложным музыкальным идеям - это будет маленьким
"расслаблением".
ТМ: Опять же
- баланс.
ПМ: Мне показалось, что это правильное
место для этой пьесы, потому что она просто звучит,
радостно.
ТМ: Но ты представляешь
какую-то картину, когда играешь?
ПМ: Иногда да. Не обязательно все время.
Если ты спросишь меня, какую именно, я бы представил
"Sundance" как игру с перкуссионистами всего
мира. Это напоминает о том, когда я начинал "World
Music" в 60-70-е. Эта радость и ощущение связи
между людьми тогда захватывали меня.
ТМ: Я видел последнее
шоу CHAT II, ты тогда говорил о том, чтобы разучить
несколько классических пьес, вернуться к своим корням.
Это намерение оказало влияние при сочинении и записи
RESONANCE?
ПМ: Не совсем. RESONANCE - смесь разных
влияний, которые я постарался развить. А вот для E.S.P.
я готовлюсь разучить некоторые сонаты Моцарта и Бетховена.
Эта музыка в моей душе, моя вторая натура. Когда-нибудь
я сделаю альбом своих интерпретаций этих классических
вещей.
ТМ: В заглавном
треке "Resonance" присутствует такая красивая
меланхолия, интересно, что вдохновило тебя на это?
ПМ: Когда я думал об этом - кстати
сказать, я сымпровизировал и записал ее сходу - я думал
о джазовом пианисте Ките Джаррете [Keith Jarrett] и
его влиянии среди прочего на меня как на музыканта.
Когда я сел играть, в моей душе, в моем сердце я хотел
отдать дань уважения Киту Джаррету. Он замечательный
музыкант, он гигант. Эта пьеса полностью ему посвящена.
Я верю в дух, в созвучие того, что я называю Telepathic
Synchronicity, с высшей энергией, в наше понимание Бога.
Думаю, у меня было настоящее вдохновение, я испытывал
счастье и жаление давать.
ТМ: Интересно,
я не хотел говорить это, чтобы ты не думал, что я сравниваю
тебя с другими артистами, но мне слышался отзвук Джаррета,
было такое чувство.
Давай углубимся
в историю. Кто связался с тобой по поводу приглашения
в Yes?
ПМ: Прежде, чем мы продолжим, я хочу
сказать, что я очень, очень везучий, потому что я единственный
в истории музыкант, кому довелось играть в Yes и Moody
Blues. Это часть истории. Если сравнивать, я потратил
столько же энергии, любви и времени с ребятами из Yes,
сколько и в Moody Blues, хотя с Moody Blues я был более
12 лет.С Yes я провел два с половиной года и три крупных
тура. Не забывай, что я пришел в некотором смысле из
другой мини-династии, я пришел из Refugee.
ТМ: Это было
продолжение The Nice.
ПМ: Отличные ребята! Ли Джексон (Lee
Jackson) и Брайан Дэвидсон (Brian Davison), очень хорошие
и увлеченные музыканты, с которыми я провел фантастическое
время. Так вот, в 1974 году, после нашего первого альбома
и тура Refugee Yes связался со мной в начале августа
- я думаю, это было между 5 и 8 августа. Я только что
вернулся из Женевы, закончив музыку к 25-му по счету
фильму(*) со своим другом Жераром Депардье.
Я вернулся в Лондон в понедельник, и мне позвонил Брайан
Лейн. А за несколько дней до этого я контактировал с
Йоном Андерсоном, из Швейцарии. Брайан Лейн позвонил,
чтобы позвать меня на репетицию в ближайшую среду. Репетиция
была Рикмансуорте, в каком-то сарае, где они готовились
к записи RELAYER и слушали клавишников, вроде Вангелиса.
В действительности всего несколько клавишников. Однако,
я знал, что это не просто прослушивание, а надо познакомиться,
принять участие в репетиции, попробовать сыграться с
ними.
Они начали играть то, что у них было
к тому времени готово в Sound Chaser, голосовую часть
пьесы, и я был просто в нокауте. Я сидел между ними
четырьмя, и хотя я видел немало их концертов, быть в
паре ярдов от них - это невероятное переживание, я этого
никогда не забуду. Я был настолько задавлен впечатлением,
что не был уверен, хочу ли я играть с ними после этого!
Стив объяснил мне кое-что, и я что-то сыграл на кейбордах
Вангелиса. Конечно, клавиши не были настроены, кроме
электропиано и органа, поэтому я настраивал Moogs, пока
Стив мне показывал несколько аккордов и структуру этой
части в Sound Chaser.
ТМ: Несколько
аккордов в Sound Chaser!
ПМ: Я сыграл сколько-то тактов на электропиано,
всего несколько минут. А они были вокруг. Я немедленно
почувствовал энергию, направленную на меня. Я вообще
очень эмоционален и чувствителен к музыкантам, слушателям
и т.д. Я играл им несколько минут, и это было начало
истории. Пара моментов из того, что я сыграл, попала
потом в запись.
ТМ: Каковы были
твои мысли по поводу присоединения к группе?
ПМ: В тот день я был в шоке, я не думал,
что хочу быть в Yes. При моем увлечении музыкой у меня
были резервы. Я делал музыку для фильмов, и меня это
увлекало. С Refugee все шло хорошо, хотя было сомнение,
не распадемся ли мы. Я писал собственную музыку. Хотя
я говорил на семи языках, мой английский в то время
был не очень четким. По совести говоря, все это было
нелегко. Брайан Лейн, конечно, говорил о концертах с
сотнями тысяч слушателей, миллионных продажах альбомов,
многочисленных инструментах и обслуживающем персонале,
о путешествиях на реактивных самолетах и т.д. На следующий
день я занимался, когда зазвонил телефон, это был Брайан
Лейн. Он сказал: "Ты принят! Мы берем тебя немедленно,
будь готов как можно скорее." Я спросил: "А
что будет с ребятами из Refugee?". Он ответил,
чтобы я не беспокоился, что он уже все предусмотрел,
договорился с компанией звукозаписи о новом контракте.
Когда мы встретились, он заверил меня, что позаботится
о Брайане и Ли, как я хочу. Но в целом решение было
для меня нелегким, было много факторов. Было влияние
прессы, мне предстояло выучить весь материал - RELAYER
седьмой или восьмой альбом?
ТМ: Восьмой,
седьмым был TALES (**).
ПМ: Значит фактически девятый, ведь
TALES двойник. Это масса материала для разучивания,
включая то, что должно быть на RELAYER, и все очень
сложная музыка. И клавишных партий становилось больше,
больше, больше! Все произошло в очень сжатый промежуток
времени. Там была куча интервью, фотосессий, репетиций
и т.д. Мне каждый человек был полезен. Я был дома у
Йона, мы с ним играли, и он мне много объяснял про концепцию
Gates of Delirium. Это было очень полезно. Кое-что из
аранжировок еще не было завершено, особенно Gates of
Delirium была далека от завершения. У Йона были некоторые
темы, но еще ничего не было записано. Во всех пьесах
я добавил то, что от меня требовалось: мелодические
линии, оркестровый колорит, вступление к Sound Chaser.
Гитарное соло уже было написано Стивом, который решил
как бы выйти из канвы пьесы, потом следовал коллаж,
где ритм ускорялся, потом замедлялся - очень интересная
вешь, почти никакие группы и даже оркестры так не делали.
Последнюю часть Sound Chaser мы уже писали вместе. Я
написал вступление, а Крис - знаменитый рифф, который
ему так нравился, он потом играл его всегда перед выходом
на сцену. Во многом это была коллективная работа, хотя
песенную часть делали, вероятно, Стив и Йон.
ТМ: У вас наверно
бывали кое-какие приключения в путешествиях? Я слышал,
была какая-то история с Хэрриером
ПМ: Это было гораздо позже. В июне
76-го в Чикаго, в середине тура. Там было огромное шоу,
85000 человек на ипподроме. Мы с Крисом сидели в башне
и ждали, когда начнется транспортировка к представлению.
Чего мы не знали - это что в Чикаго проходил большой
воздушный парад. Внезапно я услышал громкий гул, невероятный
звук. Мы подошли к окну и увидели буквально в сотне
ярдов Хэрриер с вертикальным взлетом завис перед нашими
окнами, как летающая тарелка! Я говорю Крису: "Побежали,
у нас там стоит лимузин!" Это было жуткое зрелище,
мало кто такое видел. Вообще часто что-то случалось
в пути.
МТ: Поговорим
о твоем участии в GOING FOR THE ONE. Каков был твой
вклад в сочинение и репетиции?
ПМ: Я был членом группы и как таковой
был в турах и сочинял, потом мы занялись нашими сольными
альбомами. Я участвовал в FISH OUT OF WATER (альбом
Криса Сквайра - Рыболов), я написал оркестровку
и дирижировал оркестром для BEGINNINGS Стива Хау. В
76 у нас было много репетиций, даже без Йона, потому
что он заканчивал свой OLIAS. Мы репетировали не только
концерты, но и работали над новым материалом. Потом
в октябре мы приехали в Montreux, и там оказались ELP,
предполагалось, что они должны закончить и уехать из
Mountain Studio, но они были там! Нам пришлось слоняться
без дела, а Кит, я думаю, в это время делал свой замечательный
Фортепианный концерт с WORKS, очень интересный альбом.
Мы жили в одном отеле недалеко от казино
Montreux и готовились начать запись в здании рядом с
отелем. Прежде чем пойти в студию, две-три недели мы
готовили аранжировки, рифф средней части Awaken - вообще
бОльшая часть пьесы была подготовлена в это время, а
также работали с остальными пьесами - Wonderous Stories,
Parallels и т.д. В меньшей степени с Going For The One,
она была сделана позже.
ТМ: А с Turn
of The Century ты работал?
ПМ: Разумеется. Я думаю, у меня в бумагах
есть нотная запись этой пьесы, каждая нота записана.
ТМ: Сколько это
длилось, около месяца?
ПМ: Я там был до конца ноября - начала
декабря.
ТМ: Твое пребывание
в Yes было значительным периодом для группы.
ПМ: Очень важный период, и я страшно
горжусь, что стал частью ее истории.
ТМ: Что ты думаешь
о музыке Yes сегодня?
ПМ: Я люблю ее. Это великая музыка,
это счастье. THE LADDER вернулся к истокам, но там есть
и новые звучания. Йон всегда мелодичен, его голос очень
хорош, Крис и Алан как ритм-секция ни с кем не сравнимы
в этом жанре рока, Стив сделал очень интересную гитарную
работу. Они по-прежнему фантастичны, ты понимаешь.
ТМ: Как тебе
нравятся представления с Хорошевым?
ПМ: Я слышал его игру на HOUSE OF BLUES,
она очень хороша. Ему пришлось многое выучить, он проделал
большую работу. Я был на концерте группы два года назад
в Tampa, я получил удовольствие. С тех пор я их не видел.
А ты видел тур Masterworks?
ТМ: Да, и это
был самый замечательный концерт за долгое время. Было
здорово вновь услышать Gates of Delirium и Ritual
ПМ: Не так легко им было это сделать.
Знаешь, сейчас, с нынешней техникой клавиши стали легче,
больше стабильности и больше возможностей. Но я думаю,
группа вложила огромные силы. Я слушал YESSHOWS, я там
играл Gates of Delirium and Ritual. В Gates есть басовая
партия Криса (напевает мотив из картины битвы), это
удивительно сильно. В версии YESSHOWS очень много баса,
но это хорошо. Может быть, его слишком много на YESSHOWS,
но его не хватает на HOUSE OF BLUES.
ТМ: Как ты видишь
себя через 5-10 лет?
ПМ: Я собираюсь играть больше музыки.
Вероятнее всего, я буду задействован в проектах, которые
я начинаю сейчас. Симфонические работы, посвященные
событиям, важные моменты. Кроме того, я хочу больше
путешествовать, играть музыку бесплатно, в больницах,
школах и т.д. Я люблю играть для пожилых людей, для
детей, для больных. Мне доставляет удовольствие исполнение
и возможность кому-то помочь, пусть хотя бы немного
и на некоторое время. Я люблю играть тихо. Это не значит,
что я отказыаюсь от рока, просто это другой случай.
ТМ: Это не преднамеренно,
это не коммерческий замысел.
ПМ: Музыка проникает прямо в сердце
людей, прикасается к ним непосредственно, подобно свету,
который мы получаем, когда рождаемся. Мы все получаем
чистый свет, в виде волн, эти волны воспринимаются как
частицы света или звука. Когда нам говорят, что мы созданы
равными, равенство в том, что мы все получаем эти волны
в первозданной чистоте... все мы, и то, что мы с этим
делаем - это наш рост, развитие жизни.
ТМ: Красиво ты
сказал.
ПМ: В простоте столько же красоты,
сколько в сложности, в сложности цифрового мира столько
же красоты, сколько в простоте аналогового. Под аналоговым
я подразумеваю акустические вибрации, волну их света.
Я назвал новый альбом RESONANCE, потому что хотел сказать
о нескольких уровнях вхождения в резонанс, который предполагает
понятия синхронности и простоты, в пространстве телепатии.
Он предполагает понятие гармонии и понятие получения
света на уровне резонанса. Когда я писал The Light,
такую простую пьесу, это была моментальная импровизация
в один подход, ничего не было изменено - вот о чем речь.
Предыдущая пьеса под названием Standing in the Light
подготавливает слушателя к самой продолжительной вещи
The Light, я назвал ее так, потому что она в простоте
достигает нового "плато". Там все просто,
все на двух аккордах. Сначала ре мажор, потом переход
в фа-диез мажор и так до конца. Не хочу объяснять это
на нотном уровне, потому что у каждого своего восприятие,
но это причина, по которой я ее назвал The Light. Можно
понять, что, неважно с какого угла, на каком уровне
- все идет к нам сверху вниз, даже если мы перевернуты
вниз головой - я это так понимаю.
ТМ: Давай на
этом остановимся и поговорим немного о турах CHAT. Как
бы ты описал эти туры в плане опыта работы?
ПМ: Замечательный опыт! Хочу воспользоваться
возможностью поблагодарить всех, кто принимал участие,
слушателей, помощников, учредителей, это было замечательно.
Не могу перечислить всех поименно, потому что если я
начну...
ТМ: ...потребуются
часы, потому что это сотни людей.
ПМ: Я не могу ни одного человека вычеркнуть
из этого события. Это непрерывный источник радости.
Я был так счастлив на каждом концерте. Я говорил людям,
что я - их инструмент. Фортепиано мой инструмент, мое
орудие, а я был инструментом коллективного сознания,
коллективной души. И они дарили мне радость. Я узнал
много людей, пожимал руки, давал автографы, приобрел
прекрасных новых друзей, это было замечательно!
Мои примечания.
(*) В описываемое время Партику было
26 лет, и к этому моменту на его счету была музыка для
25 фильмов! Не стоит удивляться - Партик начал сочинять
с пяти лет. В 13 лет он получил сильную травму руки,
четыре пальца были сломаны, и диагноз гласил, что игра
на фортепиано отныне для него закрыта. Однако, Патрик
сумел разработать руку и продолжил играть.
(**) Только если учитывать концертный
альбом Yessongs. Из "номерных" студийных альбомов
RELEYER был седьмым по счету.

|